Сообщений: 66
Место жительства:
NaEtomSvete
Статус: оффлайн
|
Прочитав нижеприведенные новостное сообщение и показание осужденного дайте свою оценку: виновен или не виновен. Адвокат Наумова заявила, что будет обжаловать приговор
Она намерена это сделать до 4 июня
Приговор Владимиру Наумову, еще не вступил в силу
Фото: Александр ЧЕРНЫХМария МИШКИНА — 25.05.2010 16:56
«Лишение свободы — пожизненно», - этот приговор, который за изнасилование 8-летней девочки, и убийство Полины Мальковой вынесли Владимиру Наумову, еще не вступил в силу. По закону, это случится 4 июня, через 10 дней. И то при условии, что его не будут обжаловать.
Однако, как мы выяснили, в деле не поставлена точка.
Адвокат Владимира Наумов, Байзанат Мажитова, заявила, что приговор будет однозначно обжалован, с целью полного оправдания Наумова: ведь он утверждает, что никого не убивал.
(Кстати, Байзанат Мажитова — адвокат не частный, нанятый, а назначенный государством. И не из-за проблемы с оплатой, просто в свое время никто из юристов не взялся защищать Наумова).
- Мы должны ознакомиться с протоколом судебного заседания, и тогда начнем готовить кассационную жалобу, - заявила адвокат. - Жалобу, основанную на процессуальных нарушениях, которые были допущены во время рассмотрения дела.
По словам Байзанат Мажитовой, она бы оспорила не только процедуру ведения дела, но и сами представленные в суде доказательства вины. Да по закону, если дело слушалось судом присяжных, этого сделать уже нельзя.
- Я изначально предлагала Наумову не просить суда присяжных, - говорит Байзанат Мажитова. - Потому что это очень ограничивает возможности обжалования приговора. Но он решил по-своему. Я Наумов Владимир Михайлович, 08.04.73 г.р., в 2007 году, 19 марта находясь дома, после работы, около 20.00 узнал из новостей о том, что по адресу ул.Павлова 47а пропала девочка пяти лет.
На следующий день, 20 марта, начались усиленные поиски девочки, в которых участвовали вся милиция, жители города и мать девочки в том числе. Ходили по всем домам, квартирам, также заходили и к нам домой по адресу: ул.Щорса 70-19. Мама этой девочки, а также сотрудники милиции прошли в коридор, и сотрудник милиции задал несколько необходимых вопросов, мы с моей женой, Наумовой Мариной Петровной ответили, что ничего не знаем об этом, т.к. мы в это время были на работе, на том и попрощались.
Большую часть марта 2007 года я был занят поисками работы, нормальной, с официальным трудоустройством, пока находился в поиске, приходилось перебиваться временными заработками.
24 марта 2007 г. к нам домой приехали два оперативника Слободчиков А.В. и Парфененок М.О. из ОРЧ-1, которые увезли меня из дома в ОРЧ-1 для допроса, как они сами мне об этом сказали.
В здании ОРЧ-1 сразу отняли мой мобильный телефон, без всяких протоколов, заковали в наручники и провели в кабинет на первом этаже, где стали проводить нечто, похожее на допрос, о чем я понял по мимолетным словам, встречающимся в нормальном лексиконе человека. Мне были заданы вопросы: где я был 19.03.07 и 15.12.06? Я ответил на все вопросы, и по вопросу о 15.12.06, ответил, что в то время я работал в кузнице по ул.Дудинская-2а, у Бондарева Сергея, который являлся моим нанимателем и работодателем, и если это был рабочий день недели, то я, естественно находился на работе, что может на 100% подтвердить сам Бондарев С. и кузнец Егоров Михаил Анатольевич. Я дал оперативникам номер телефона Бондарева, что бы они убедились, что я их не обманываю. После трехчасового морального издевательства, оперативники ОРЧ-1 решили произвести у меня дома обыск, и оба эти же оперативника вновь привезли меня домой. Позвали понятых, соседей по площадке, и приступили к обыску.
Всё это врем я стоял в наручниках и наблюдал за происходящим. Когда моя жена, более или менее оправившись от шока, стала спрашивать у оперативников, «что это за цирк такой?», ей ответил оперативник Слободчиков советом замолчать, аргументируя это так, « а то и тобой займёмся». Когда обыск, наконец закончился, я всё же добился того, чтобы с меня сняли наручники, и Парфененок отдал распоряжение Слободчикову, что бы , тот их с меня снял.
После этого меня вместе с моей женой повезли опять в ОРЧ-1, чтобы уже официально взять с меня показания. Прибыв в ОРЧ-1, оперативники вернули мне телефон, и сказали, что в данный момент следователя Стрельникова нет, и мне необходимо явиться завтра, т.е. 25 марта 2007г.
25, 26, 27 марта я, вместе со своей женой, Наумовой М.П. приезжал в ОРЧ-1, чтобы дать, наконец, показания, чтобы меня и мою семью оставили в покое. Но, увы, то не было, то ещё не было, то уже не было на своём месте. Я оставил номер своего домашнего телефона, номер мобильного сказав: - Когда будет нужно, позвоните, я обязательно приеду.
25 или 26 марта 2007 года мне звонил на мой сотовый Бондарев С. и возмущался, что ему звонили из милиции и интересовались, может ли он подтвердить, а в частности, подтверждает ли он, что Наумов 15.12.06 присутствовал на рабочем месте. Бондарев подтвердил, что я, а в том числе весь наш штат до 19.00 были в кузнице. Я же не стал распространяться Бондареву, почему ему звонили, и сказал, что просто вышло недоразумение. Мой бывший шеф, на дух не переносит всяческой уголовщины, и всего, что с ней связано. Он даже не знал, что я ранее судим.
На протяжении остатка марта и в апреле 2007г. к нам домой приходили несколько раз различные работники милиции, участковые и прочие представители правоохранительных органов. Задавали вопросы, связанные с исчезновением Полины Мальковой. Мне нечего было скрывать, и я честно отвечал, где был, что делал.
Прошел год. 10 января 2008г. в 19.00 мне, на мой сотовый поступил звонок от оперативника ОРЧ-1 Парфененка М.О., который просил меня подъехать в Кировский РОВД г.Красноярска, чтобы задать мне некоторые вопросы и съездить вместе с ним сдать мои кровь и слюну для экспертизы, объяснив это тем, что это нужно для того, чтобы у них уже был мой образец, и тогда не будет необходимости, лишний раз тревожить меня всякий раз.
Я согласился и пришел в РОВД, предварительно позвонив жене, и сказав, что я маленько задержусь, т.к. меня пригласили в РОВД.
Явившись в отдел, я увидел, что меня уже встречает Парфененок М.О. Он меня проводил на третий этаж в один из кабинетов (по-моему, №37), где меня усадили на стул, и пять или шесть оперативников сразу начали вести мой перекрестный допрос. Спрашивали и про Полину Малькову, и про еще какую-то девочку, которую увели с остановки «мебельный магазин». Потом в этот кабинет вошел какой-то мужчина, в заметно нетрезвом состоянии и поинтересовался у присутствующих в кабинете, кто я такой? Когда ему сказали, что я предполагаемый преступник по делам в отношении малолетних, он поставил передо мной стул, сел и начал спрашивать вновь о том, о чем до него, меня уже спрашивали все сидевшие в этом кабинете. Этот мужчина сначала матом и криком спрашивал меня, что я могу сказать по поводу П.Мальковой, а потом переключился на девочку, которую увели с остановки. Надел на меня наручники, и сопровождая свои вопросы различными виртуозными оскорблениями, спрашивал, чем я занимался 15.12.06? я ответил, что меня уже допрашивали по этому поводу, что я с уверенностью заявляю, что был на работе до 19.00. А по поводу того, о чем вы спрашиваете, я ничего не знаю. После этого этот мужчина заметно распсиховался и с криком поведал мне аж целую историю, он сказал: - говоришь, не знаешь, а я знаю! Я знаю, что ты встретил её после школы на остановке, и увел аж на Кутузова, я знаю, что это именно ты, её там завёл в гаражи, я знаю, что это именно ты её изнасиловал там в …, я знаю, что именно ты, (такой-то) у*** привёл её назад, но на другую остановку. И отправил бедного ребёнка на автобусе к бабушке, только объясни мне, ты всем своим жертвам деньги даёшь?
Выслушав сей бред, я сказал, что не имею к вышеописанному никакого отношения. На что всё тот же мужчина мне ответил: - нет, именно ты имеешь к этому отношение, и ко многим другим тоже, и я (т.е. он), это докажу.
Я ему ответил, что вы же хотите взять для экспертизы у меня образцы, и что там ещё вам нужно, возьмите, сравните и оставьте меня, наконец, в покое. Далее с меня сеяли наручники и повели на первый этаж того же здания РОВД, в другой кабинет, в котором меня сфотографировали, сняли отпечатки и составили словесный портрет.
После этих процедур мы вместе с Парфененком и Слободчиковым (я в наручниках) поехали в отделение судмедэкспертизы. Там у меня взяли из пальца кровь и слюну, дали расписаться в какой-то бумажке, на которой я запомнил фамилию Казачек (сейчас эта фамилия часто встречается в представленных мне на ознакомление заключений экспертиз). После этого, Парфененок М.О отвез меня на его машине домой.
Во всех этих случаях мне ни разу не был предоставлен адвокат. Когда я однажды, заикнулся об адвокате, мне на это ответили: - завали е…ло, мы тебе сейчас и адвокаты, и прокуроры, и проктологи.
После 10 января 2008 г. меня больше не тревожили до 24 марта 2008г. Я, как все обыкновенные граждане РФ продолжал работать, уже будучи официально трудоустроенным, жил всё по тому же адресу ул.Щорса 70-19. С начала нового 2008г. мы с моей женой серьёзно, после окончания её учёбы, занялись вопросом о рождении совместного ребёнка. Для этого моя жена постоянно наблюдалась в клинике по ул.Кутузова, проходила там курсы лечения и т.п. В марте 2008г. нам назначили анализы, для чего я должен был зарегистрироваться в этой же клинике. Зарегистрировался, побывал на приёме у врача, получил пробирку для сдачи спермы. Моё присутствие там в тот момент, может подтвердить бывший сотрудник отдела безопасности майор вн.сл. Качашвили Николай Николаевич, ранее работавший в УП288/31, который тоже приходил в эту клинику на приём 21марта (пятница). 24 марта 2008г. утром перед уходом на работу, я отдал жене пробирку с моей спермой, чтобы она отнесла её в клинику. В кабинет, где принимаются эти анализы , доступ свободный, в нём никого нет, стоит спецшкаф, куда ставятся пробирки с приклеенными бумажками, на которых указаны ФИО, год рождения и проч.
24 марта 2008г. в 20.30 ко мне домой приехали оперативники из ОРЧ-1 Слободчиков А.В. и Парфененок М.О. и заявили, что им необходимо побеседовать со мной в ОРЧ-1 именно сегодня. Я ответил, что без проблем, но почему не завтра сутра?! И согласился поехать с ними, с условием, что они привезут меня назад сами.
В 21.00 24 марта 2008г. я в сопровождении оперативников был доставлен в ОРЧ-1, в тот же самый кабинет, куда уже привозили меня в марте 2007г. В кабинете находилось человек 10-12 (позже я узнал, все оперативники ОРЧ-1) без всяких прелюдий, без вопросов и протоколов у меня вывернули всё из карманов, а именно: паспорт, сотовый телефон, ключи от дома, ключи от машины, от склада на работе, сигареты, зажигалку, деньги. Надели на руки за спиной наручники, вывернув ладони в разные стороны, и сразу стали кричать мне: - сейчас ты (т.е. я) поедешь в камеру, где тебя давно ждут, где меня будут сначала бить, потом насиловать, потом опять бить, пока я не обо…сь, а потом снова бить, за то, что обо…лся. Каждый из десятка оперативников, присутствующих в кабинете, индивидуально высказал своё мнение, сопровождая оскорблениями и обещаниями, лично позаботиться о моём неблагополучном пребывании в камере, в которую я поеду. Всё это сопровождалось тумаками, тычками, ударами в живот, в печень и по почкам.
Мотивирующим поводом, как сказали мне они, который оправдывает все их действия, является заключение эксперта, которое, якобы говорит о том, что я преступник.
И, возможно, я в то время совершил ошибку, сказав им: «такого не может быть, это чудовищная ошибка, можете даже взять мою сперму для сравнения, я сегодня утром её сдал. В больнице по ул. Кутузова как раз сейчас есть мой образец». После сказанного мной, народу в кабинете заметно поубавилось. Я услышал, как оперативники стали решать вопрос об оформлении меня на 10 суток в ИВС.
Честно сказать, я тогда очень испугался, потому, что по личному опыту прошлого отбывания в Красноярском лагере видел и слышал, как обращаются с подозреваемыми, обвиняемыми по таким статьям. Там уже не разбираются, кто ты есть. У людей срабатывает рефлекс волчьей голодной стаи, которой нужна жертва, и тот человек уже заранее приговорён. И никому невозможно объяснить, что ты невиновен, лишь услышишь, «животное, закрой свой поганый рот, пока тебе его г…ом не забили». Это касается и того времени, пока я общался с оперативниками ОРЧ-1.
Я просил показать мне эту экспертизу, которую они, якобы сделали, просил разрешить мне позвонить жене, т.к. слышал, как трезвонит мой телефон. Я знал, что моя жена очень переживает, и просил, чтобы мне хотя бы дали ей ответить, успокоить, хоть как-нибудь. Но! Случилось то, что меня перепугало больше всего! Мне в прямом смысле сказали следующее: - Видно ты очень сильно любишь свою жену, а хочешь, с ней будет тоже, что и с теми девочками, над которыми ты издевался? Я ответил, что не имею никакого к этому отношения. На что мне сказали: - Хватит дурака валять, пиши, как ты совершал свои злодеяния, и всё будет хорошо, и с женой, и с тобой, и никто тебя не тронет. Тогда я подумал, что во избежание всяких тяжелых неприятностей, я лучше дам оперативникам, какие они просят показания. Ведь у меня есть свидетели, да и экспертиза тоже не подтвердиться, а уж после, я откажусь от своих показаний.
Посоветоваться мне было не с кем, а оперативники требовали от меня немедленного решения, не давая даже опомниться. Я согласился, и сказал, что им, что Полину Малькову убил я. Кто-то из оперативников меня спросил: -хорошо, если ты её убил, тогда расскажи чем ты её душил? Я ответил, что верёвкой, потому, что представил, что руками бы я не смог. Потом меня спросили: - А Волк, тоже твоих рук дело? Я удивлённо уставился на того, кто меня спросил, так как меня удивило само слово «волк». Тогда мне объяснили, что это фамилия девочки, которую увели с остановки «мебельный магазин». Я ответил, что да, тоже моё. Тогда, в тот момент, я согласился бы на любое инкриминируемое мне преступление.
Мне сказали, чтобы я на бумаге, сам написал, как я совершал преступление в отношение Полины Мальковой. На тот момент, из СМИ о Полине Мальковой я знал следующее:, что она пропала в пятом часу вечера от дома по ул.Павлова 47а, одета была так-то и так-то, нашли её в районе Шинного кладбища, над девочкой надругались, после чего убили, на том месте, где её нашли теперь стоит памятник (я сам видел тот памятник, поскольку посещал могилу моей мамы, и ходил по той же тропе, рядом с которой он стоит). Это всё, что я знал на тот день.
Я – человек, не лишенный так называемого воображения, то есть способности интеллекта переживать и представлять мыслимое не абстрактными понятиями, а образами. Следовательно, я могу, например, правдоподобно рассказать о кораблекрушении, не быв его свидетелем. Достаточно знать некоторые мелкие факты. Я написал на на предоставленном мне листе сдедующее: я встретил П.М. (Полину Малькову) у её дома, под каким-то предлогом привёл к себе домой, раздел, изнасиловал так-то и так-то, после чего задушил её верёвкой. Уложил труп девочки в хозяйственную сумку и на автобусе №74 маршрута, вывез на Шинное кладбище, где и оставил труп, выложив его из сумки в том месте, где сейчас установлен памятник. Сумку с вещами я выбросил в ближайший мусорный контейнер.
В 23-24 часа 24 марта 2008 года приехал долгожданный следователь Беккин Д.Я. и мне, наконец-то, был предоставлен адвокат (бесплатный) Мажитова Б.С. С меня были повторно взяты «мои показания». Адвокат Мажитова Б.С., конечно, сказала мне, что я имею право воспользоваться ст. 51 и т.д., что принято говорить в таких случаях. Но я и сам знаю это, я ей сказал, что показания мои естественно выдуманы, потому, что мне не оставили выбора, кроме как согласиться дать такие показания. Так же я сказал адвокату Мажитовой Б.С., что у меня есть свидетели, которые могут подтвердить моё алиби и экспертизу нужно сделать повторно, так как это полный абсурд, моего ДНК на найденной девочке никак быть не может.
В тот вечер я потерял счет времени, но думаю, той же ночью, я был доставлен в ИВС Красноярского края в камеру №27, где уже сидел, якобы подследственный Зыков В.В. Позже из беседы с ним, я выведал у него, уже своими способами, что он давно работает с оперативниками ОРЧ-1, и за то, что он посидит со мной 10 суток, ему заплатят около 10 тысяч рублей. Также я узнал и адрес его места жительства: ул.Малиновского, 19-1 и номер дом.тел.220 99 05. Просидев с ним вдвоём трое суток, я уже был осведомлён от него же, каким пыткам (эл.током), издевательствам, унижениям я подвергнусь от сотрудников ОРЧ-1. Признаюсь, я тогда смирился со своей судьбой и полностью опустил руки, я соглашался со всем, что мне говорили, был готов подписать любой документ. От тех же оперативников и от следователя Беккина Д.Я. я узнал, что я седьмой задержанный по этим преступлениям, и что абсолютно все давали признательные показания, а особенно словоохотливыми задержанные становились после пытки эл.током (позже, на ИВС, я сам лично видел тех людей после таких пыток, с обожженными руками, с ожогами от контактов на мочках ушей и с собственными фекалиями в штанах – очень страшное зрелище).
Уверяю Вас, все пышные декорации, всего лишь декорации, которыми просто прикрываются так называемые борцы с преступностью. Это настоящее, коррумпированное братство «щита и меча», где царит круговая порука. Конечно, всё это проверить практически невозможно, если только побывать в лапах этого «правосудия» назначенным обвиняемым. И то, врят ли поверят в правдивость обвиняемого. Добровольца не найти. Я не зря упомянул «назначенный обвиняемый», потому, что я - он и есть.
В каком-то отрезке времени нового 2008 года, мы с моей женой, глядели телевизор, и в одной из программ новостей показывали, как А.Горовому приходилось краснеть перед нашим правительством за низкую раскрываемость «громких дел». Тогда я сказал своей жене, что вот, мол, теперь очень скоро найдут убийцу Полины Мальковой. Вот и результат, правда, я не думал, что этим «убийцей» окажусь я. Нет, конечно, же, я не утверждаю, что А.Горовой взял и отдал распоряжение, чтобы арестовали именно меня, нет! Но он естественно, был очень недоволен результатами работы следственных органов, и, конечно, же, отдал распоряжение, приложить максимум усилий в раскрытии такого страшного преступления. А после этого «втыка» и укора, следственные органы, уже просто не могли расписаться в собственном бессилии. Тем более, что весь город, да и не только город, публично народ высказывал возмущение. Как бы то ни было, я склоняюсь перед следственной группой, они проделали действительно колоссальную, огромнейшую работу, но к сожалению, всё тщетно. Я, по сути, самый удобный «подозреваемый», живу в двадцати метрах от дома П.Мальковой, потерпевшая по делу 18-летней давности жила в том же доме. Женат, но своих детей пока нет, родителей и высокопоставленных родственников нет, денег больших тоже нет, то, что нужно! Да и на характер мягкий. Остаётся только создать образ маньяка-педофила! Да, маньяка из человека сделать» очень выгодно. Маньяк – звучит страшно, загадочно и даже любопытно. Видя человека, которого назвали «маньяком», наблюдающий уже на подсознательном уровне сам себя программирует, что от этого «маньяка» можно всего ожидать, он способен на самые жуткие зверства. Переубеждать того человека просто уже бесполезно, мнение сложено.
Следователь Беккин Д.Я. на следственном мероприятии как-то разоткровенничался со мной, о том, что у него есть один давний хороший знакомый медэксперт, потом тот же Беккин Д.Я. сказал следующее: «просто ты, Наумов, оказался в ненужно месте в ненужное время». Далее он же, при моём адвокате Мажитовой Б.С. заявил: «я веду своё следствие, а Наумов своё, и если Наумов сможет разрушить доказательства, которые я (т.е. он) предоставлю суду или сам найдёт преступника, то я лично сниму перед ним шляпу», на что я добавил «вместе с погонами».
Но я отвлёкся от главного, из ИВС я доставлялся каждый день под сопровождением оперативников Слободчикова и Парфененка в ОРЧ-1 и на пятый день после моего задержания, следователь Бекккин сказал мне, что время смерти П.М. не совпадает с моими показаниями, и ему (Беккину),нужно место, где я якобы удерживал П.М. до 24 марта 2008года с 19 марта того же года. Я уже упомянул, что психологически я был задавлен со всех сторон до такой степени, что был как зомби, согласен на всё. Я даже уже не пытался доказать свою невиновность, я понимал, что это бесполезно. Как у Фауста: «и там как раз, где смысл искать напрасно, там слово может горю пособить».
Я ничего не мог им, т.е. оперативникам предложить, так как у меня нет ничего; ни гажа, ни дачи, ни даже погреба, полный ноль, в сущности, я – нищий. И тогда, на меня усилилось давление на предмет того, чтобы я все-таки «вспомнил», где я удерживал девочку, это им было необходимо для завершения, как они выразились, сюжета, который им предоставила экспертиза.
Меня после 10 суток в ИВС перевели в СИЗО-1 в камеру 111, и с 4 апреля 2008г. я уже ездил на следствие в ИВС, откуда постоянно доставлялся в ОРЧ-1. Основной вопрос следствия ко мне был направлен на то, где найти мне место, в котором бы я якобы мог удерживать Полину Малькову, 4-5 суток. Я перебрал массу всяких вариантов (приходилось писать «чистосердечные признания» под давлением специально подсаженных в камеры ИВС прессовщиков), но ни один из вариантов; подвалы, чердаки и прочая ахинея не подходили для следствия. По поводу подсаживания «прессовщиков» в камеру со мной, я неоднократно, в присутствии адвоката Мажитовой возмущался и просил Беккина это прекратить, но он лишь улыбался.
Моя жена Наумова Марина была конечно в шоке от того, что я дал «признательные показания». Потому что она, как никто другой, знала истинное положение дел, и что я непричастен к предъявленным мне преступлениям, и постоянно же спрашивала и возмущалась в письмах ко мне, зачем я дал такие показания?! Я написал ей письмо, в котором были такие строки: «Да, я дал признательные показания, но я самооговорил себя, лишь с целью защиты своей жизни и жизни своей семьи». С этим письмом моя жена пошла на телевидение и дала интервью, зачитав вышеуказанную цитату из моего письма в «Новостях». В тот самый
вечер я как раз находился на очередных «процедурах» в ОРЧ-1, и сам лично слышал передаваемые новости. После этого, то, что я слышал от оперативников в адрес моей жены, не передать словами. Слободчиков и оперативник, которого зовут Валера, стали делиться между собой во всеуслышание своими идеями, как можно, и что нужно (а по сути даже ничего трудного в этом нет) для того, чтобы арестовать мою жену и закрыть в ИВС. Мне же сказали с угрозой, если я буду жаловаться, то они так и поступят, и моя жена будет сидеть рядом со мной. А тем временем, вопрос о несовпадении во времени смерти П.М. продолжал и продолжает существовать.
Мне было сказано, что если я найду ответ на этот вопрос , где я держал девочку 5 дней, то тогда этим местом станет моя квартира, и они сделают «преступление группой лиц», и арестуют мою жену и её брата, который проживал с в то время с нами, в одной квартире.
Тогда я стал просить, чтобы меня проверили на палиграфе. Через некоторое время мне предоставили такую возможность. Я рассказал эксперту-палиграфисту правду, что я невиновен. Через месяц оперативники мне сказали, что детектор лжи показал, что я потенциальный лжец. Он даже показал, что я вру, что я Наумов В.М.! тогда я понял, что все мои попытки доказать свою невиновность тщетны, и я в одиночку справиться с этой судебной машиной не могу.
На очень длительное время, без всяких судебных решений, постановлений, меня лишили переписки с моей женой. Конечно, мы оба писали друг другу, но писем мы не получали. В СИЗО-1 ко мне постоянно приезжали оперативники ОРЧ-1, в их числе Слободчиков А.В. был постоянно. Все наши «беседы» проходили в кабинете оперативника СИЗО-1 Березина, в его присутствии. Оперативники ОРЧ-1 любыми путями хотели добиться от меня места удержания девочки, и сказали, что уже на днях моя жена будет арестована, им осталось приобщить лишь одну экспертизу, и она уже не сорвётся. И конечно, же такое случится, так как я не хочу общаться с ними по-хорошему.
В начале августа 2008 года я был переведён в камеру №116, в которой уже находился один Колесникович. Меня перевели вместе с Малковым Н.А., который сидел со мной с самого 4 апреля 2008г. в камере №111, №124 и т.д., который был закреплен за тем же ОРЧ-1 по своему уголовному делу и всегда отчитывался оперативникам обо мне.
12 августа 2008г. в камеру №116 был переведен Фетисов В.О., и как он сам сказал в присутствии всех сокамерников, с определённой целью, любыми путями и способами добиться от меня показаний о том, где я держал девочку 5 дней.
В камере №116 установлена видеокамера, которая фиксирует всё происходящее и изображение передаётся на монитор дежурного шестого поста. В те сутки, в ночь с 12 на 13 августа 2008г., дежурным постовым был капитан, которого зовут Родион (фамилии не знаю). Ночью, когда Фетисов и Малков избивали меня, капитан неоднократно подходил и открывал кормушечное окно и обращался к Фетисову и Малкову, чтобы они оставили меня в покое и ложились спать. На что Фетисов отвечал капитану, что оперативники, а в частности Березин (сотрудник СИЗО-1) в курсе происходящего. В ходе издевательств Фетисов В.О. мне рассказывал, что моя жена, Наумова М.П. арестована и находится в ИВС, «Ей хватило лишь пяти ударов по по головке, для того, чтобы она начала давать показания». Конечно же, я не поверил в то, что моя жена может дать какие-то показания, т.к. знаю, что такой человек, как она, способна вынести любые пытки, но ни за что не станет говорить того, чего не было. (Как не стыдно мне в этом признаться, но в этом плане она мужественней, чем я). Но вот тот факт, что она арестована, и то, что к ней кто-то может применить пытки, да и вообще может прикоснуться, это сломало меня окончательно. Я стал говорить Фетисову и Малкову (Колесникович вообще в этом участия не принимал, а напротив, иногда тормозил Фетисова и Малкова), что я держал девочку то у сестры дома, пока сестра якобы была в отъезде, то у знакомых на даче, и прочую белиберду. В результате этой душещипательной беседы, Фетисов отбил мне правую почку, а Малков сломал левое ребро в районе сердца в подмышечной области.
В 12.00 13.08.08 Фетисова вызвали на доклад в оперчасть СИЗО-1, т.к. уже пожаловали опекуны-оперативники из ОРЧ-1, а Малкову и Колесниковичу чуть позже принесли посылки «от родственников». В то время, пока они принимали посылки, я зашел в туалет, плотно закрыл дверь и лезвием от бритвы начал резать себе вены, которые только видел, на ногах, на локтевом сгибе левой руки, на шее с левой и с правой стороны. Делал я это сознательно с единственной целью, покончить жизнь самоубийством. Я потерял сознание и очнулся лишь в медчасти СИЗО от сильного запаха нашатыря. Мне уже зашивали руку, а потом зафиксировали в журнале сильные боли в областях: почки, груди и головы. После этого меня повели в оперчасть СИЗО-1, где были Слободчиков А.В., Муравьёв Слава и ещё тот, кого они называли Феликсовичем. Они задавали всякие глупые и издевательские вопросы: «что так? Решил вскрыться, а не насмерть?», я ответил, что лезвие было очень тупое, а я не профессионал в таких делах. Далее они стали угрожать, что посадят меня в камеру, где я буду страдать так каждый день, а вскроешься или повешаешься, когда им будет нужно. И для того, чтобы я в этом убедился, меня на минут пятьнадцать посадили в
следственный бокс, где меня уже ждали двое осужденных: один молодой, накаченный, а второй лет пятидесяти в очках, который представился мне как «Шахтёр». Они меня маленько «побуцкали» и предупредили, если я буду жаловаться, то обязательно попаду к ним в камеру, и для меня будет лучше, если я сделаю, то ,чего требуют от меня оперативники.
Потом меня снова привели в тот же кабинет, где уже находились только Слободчиков и Березин. Слободчиков сказал мне, что он мечтает поиздеваться над моей женой, и сталантом художника стал мне описывать, как он это будет делать. Березин сидел, слушал и был готов на жать на тревожную кнопку, держа свою руку под крышкой стола. Ещё Слободчиков сказал мне, что «через 48 часов ни одна экспертиза не сможет определить, что кто-то насиловал твою жену, а сотрудники ИВС очень плотно сотрудничают с ОРЧ-1, и никогда не станут говорить против них. Им своё рабочее место дороже, нежели какая-то ш***а маньяка». Складывается впечатление, что у Слободчикова А.В. имеется такой опыт работы с бедными задержанными девушками.
Я пообещал Слободчикову, что подробно напишу, где и как удерживал Полину Малькову, и умолял отпустить мою жену. Когда меня вернули обратно в камеру №116, я узнал, что Фетисова В.О. уже перевели в другую камеру.
14.08.2008г. меня повезли в суд Железнодрожного района на продление санкции. Я с большим трудом мог передвигаться и меня часто водили под руки. В Ж/д суде, конвой, учитывая моё состояние здоровья, очень медленно и аккуратно довёл до зала заседаний №1, что на первом этаже, и рядом с залом суда, в коридоре, я увидел свою жену, живую и здоровую. Но при виде моего внешнего состояния, с запёкшейся кровью на шее, перевязанной рукой и передвигающегося с помощью конвойных… Ужас на её лице – это самое страшное испытание.
Меня ввели в зал суда и усадили в клетку. В зале суда уже находились: мой адвокат Мажитова Б.С., следователь Беккин Д.Я. и ст.прокурор отдела по надзору за следствием в органах прокуратуры Красноярского края Михайлова В.А. Адвокату я конечно же, объяснил причину моего состояния, но сказал, что сам лично, я жаловаться боюсь. На вопрос судьи Коврижных Л.И. я ответил, что упал со второго яруса несколько раз… но чувствую я себя в состоянии участвовать в судебном заседании. После заседания меня спецконвоем вернули в СИЗО-1. Примерно 17 августа 2008г. меня вызвали и привели в МСЧ СИЗО-1, в присутствии начальника 6-го поста Евгеия Александровича, мне сменили повязку на руке, и врач, мужчина крупной комплекции (ни имени, ни фамилии не знаю) осмотрел моё состояние, касательно рёбер и почек.
26 августа 2008г.!!! меня повезли на судебно-медицинскую экспертизу, для того, чтобы зафиксировать мои порезы и синяки, оставшиеся после 13 дней. Немного позже, я находясь в ИВС почувствовал сильную боль в области правой почки, меня скрутил приступ резкой и сильной боли. Сотрудники ИВС вызвали мне скорую помощь, врачи которой, осмотрев меня, пришли к заключению, что нужно срочно везти в БСМП, куда я и был доставлен в сопровождении конвоя, на машине скорой помощи.
Конечно, понятно, что в данном случае, для следствия моя госпитализация была нежелательна, что и пояснили по телефону деж.врачу БСМП. Мне сделали снимок почек, взяли анализ мочи, поставили диагноз: почки без патологии, и отправили в СИЗО-1. В СИЗО-1 я обращался в МСЧ каждый раз в письменном виде по поводу боли в правой почке, по поводу сильной головной боли, и по поводу боли в реберной области, но в постановлении об отказе в возбуждении уголовного дела от 19.12.08г. этого не указано. Напротив, в нём указано, что я обращался лишь по поводу простудных заболеваний, хотя таких заявлений я не писал и не подавал.
Прошу ещё, обратить внимание на то, что пока я нахожусь под арестом, с 24 марта 2008г. у меня 4 раза брали кровь из вены, 1 раз из пальца, 4 раза брали слюну и 2 раза я сдавал свою мочу. Куда и для чего я это сдавал, я не знаю. Более того, когда меня ознакомили с экспертизой о времени смерти П.Мальковой, я, детально изучив его, пришел к выводу, и небезосновательно, что вся экспертиза либо фальшивая, либо сделана с фактом подлога образцов, взятых у меня. Я сам не умею объяснить, каким образом это можно сделать, но наши эксперты (как заявлял Беккин – настоящие мастера своего дела), наверняка знают. Даже сам факт присутствия моего геномного кода на образцах, взятых от Волк и П.Мальковой, подтверждают факт подлога. Да и я сам, изучив кое-что из прочитанного в экспертных заключениях пришел к выводу: если я приложу свою, скажем, ладонь, к какой –нибудь полированной поверхности, а потом протереть эту поверхность стерильной ваткой, а после смочить эту ватку дистиллированной водой, накапать эту чудо-жидкость на какой-то предмет, то после, на этом предмете обнаружится мой геномный код. Может, я и ошибаюсь, но это не лишено смысла.
А вот, в заключении о смерти П.Мальковой – полный абсурд; на время обнаружения трупа девочки, в печень её был помещен термометр, который показывал температуру +5 градусов!!! Стоит заметить, что труп был найден 29 марта, температура была минусовая и погода далеко не солнечная. И даже, чисто теоретически, плюсовой температуры печени быть не могло, либо она умерла незадолго до её обнаружения.
Конечно, это всё только лишь доводы, но, думаю, эти доводы помогут заинтересованным органам добыть факты и сделать выводы.
К сему ещё добавлю следующее, с 30.03.09 по 02.04.09 я находился в ИВС и на полутора суток был посажен в камеру № 30, где сидели специально подобранные осужденные, Васильев и Воробьёв, которые, как только я зашел в камеру, стали задавать направленные вопросы по делу о Полине Мальковой. Я им сказал, что я невиновен ни в первом, ни во втором преступлениях, но они и слушать не хотели, тогда я рассказал им то, что уже имелось в моих показаниях. Потом, я заметил, как постовой по коридору в ИВС, которого зовут Артём (в очках), вынимает диктофон или телефон из щели в двери камеры и косяка. Тогда я спросил сокамерников, это что, так задумано? Но они вроде, и сами того не ожидали. Далее они же выясняли у меня, кто конкретно, надоумил меня писать всякие ходатайства и жалобы, на что я им ответил, что сам и следователь.
Вот, в сущности, всё, что я могу написать на бумаге. Но думаю, что это достаточный материал для возбуждения уголовных дел против некоторых сотрудников ОРЧ-1, и для полноценной проверки, которую, я надеюсь, проведут действительно заинтересованные в раскрытие правды органы и сотрудники.
Конечно, после того, как начнётся проверка, мне небезосновательно предстоит опасаться за свою жизнь и жизнь моей жены, но, как бы то ни было, нам с женой, терять уже нечего, у нас всё уже забрали и сломали.
Прошу Вас, уведомить меня, мою жену и моего адвоката письменно о Вашем решении. Так же прошу Вас, помогите нам, спасите от этого беспредела, может быть кто-то сможет отменить, наконец, безнаказанность, которой так гордятся оперативники, следователи и пр. сотрудники ОРЧ-1. Так же, прошу допросить меня, т.к.я могу более полнее объяснить и рассказать на допросе, чем в этой жалобе. Т.к. на мне очень заострено внимание, и оператианики даже знают, о чем я разговариваю в камере СИЗО, что пишу в письмах, все мои жалобы и ходатайства находятся у них под контролем.
Поэтому, эта жалоба и отправлена не совсем естественным образом.
Оперативник ОРЧ-1 Муравьёв, на одном из следственных действий, обо мне как-то сказал в присутствии оперативников: «Наверное, сейчас проще, да и лучше будет синценировать его (т.е. мой) побег, да пристрелить при попытке к бегству, а уж отписаться за это, проще простого»
Также Слободчиков А.В. и оперативник, которого они зовут Валерой (он в ОРЧ что-то вроде психолога), предупреждали меня, какой вид моего убийства они мне могут устроить, хоть в ИВС, хоть в СИЗО, хоть в процессе этапирования, и тем более, в ОРЧ-1. И смею заверить, это очень реально и осуществимо. Поэтому, у меня есть все основания опасаться.
Ещё хочу отметить то, что опергруппа ОРЧ-1, занимающаяся делом о пропаже П.Мальковой в марте 2008г., руководствовались лишь указанием следователя и экспертизой, и возможно, всерьёз полагали, что истинный преступник я. Но после некоторого времени стало заметно сомнение со стороны оперативников, которое однажды высказал Пафененок М.О., сказав: «Что-то я не верю, что это тот самый маньяк. Ну не похож он на такого, да и вообще, всё не так…». Но так как вскоре после моего ареста, всем были вручены награды, звания, премии, и был отправлен отчет в Москву, то обратной дороги у тех сотрудников уже не осталось.
На сегодняшний день в Москве находятся образцы, отправленные всё той же вышеупомянутой следственной группировкой для сравнительного анализа, всё с теми же вопросами о принадлежности, что только лишний раз узаконит их незаконность. Естественно, большая часть тех образцов (над которыми уже поработали наши специалисты) носит мой геномный код. Но что мне делать? И кто мне поможет? Неужели мне придётся сидеть в тюрьме, будучи невиновным? Как мне доказать свою невиновность, если против меня столько всего наворотили? Или будет, как всегда, после проверки, я услышу, что следствие велось в соответствии с законом, и законных оснований, которые могут убедить в фальсификации дела нет.? И правда ли то, что принято понимать , что следствие – оазис святости, но статистика утверждает, 70% сидят невиновных.
Возникает вопрос, кто я таков, чтобы в отношение меня проводить такие суперсерьёзные дела? В том-то и дело, я простой обыватель, и если в отношение меня, так настойчиво идёт такая огромная работа, значит, это очень и очень необходимо кому-то, кто заинтересован в доказывании моей вины. Для того, чтобы заткнуть рот людям, которые видят настоящую суть дела.
|
Телеграм
