Суд да дело: "Наследник домостроя"

В тихом полутемном подъезде гуляли сквозняки. В треснувшем стекле форточки двоились далекие колючие звезды.

       Оля доверчиво прижалась к груди Андрея. Он запахнул куртку, обнимая любимую, и стройная фигурка девушки почти утонула в складках теплого вельвета. Два дыхания сли­лись в одно, и Андрей сквозь тонкую рубашку ощутил, как совсем рядом колотится пойман­ной птичкой взволнованное Олино сердце. Бледное лицо словно светилось в темноте – в считанных сантиметрах от его лица. И в без­донных черных глазах, наполненных слезами, отразилась неприветливая полночь.

Если ты вернешься домой без меня, наверное, он не будет больше орать…

Три часа назад они пришли к Оле домой, взявшись за руки. И, поднимаясь по щерба­той лестнице обычной пятиэтажной хрущобы на улице Волковской, студент Андрей Березин в сотый раз мысленно репетировал слова, которые непременно должны были сегодня прозвучать:

-  Уважаемый Павел Серафимович!.. Нет.

        Лучше «дорогой». «Уважаемый» - это зву­чит слишком официозно. «Дорогой Павел Серафимович. Мы с Олей любим друг друга и просим вашего благословения»… А вдруг он неверующий? Тогда «благословение» тоже не подходит! «Я люблю вашу дочь и прошу ее руки»… Господи, ну это уже вовсе как в пошлом дамском романе!

        В жизни, в отличие от мечты, все оказа­лось куда проще. Грубее. Страшнее – в конеч­ном итоге.

        Просто после долгих звонков скрипнула старая дверь. На пороге вырос ее отец – в засаленных «трениках» и вытянутой майке. Он, кажется, был немного навеселе…А ведь предупреждала по телефону, что нынешним вечером приведет жениха – познакомиться.

- Пап, это Андрюша. Мы вместе учимся. И я его люблю.

- Хахаль, стало быть, твой? – Папаша сплюнул через порог окурок. Под желтыми зубами появилось бледное подобие улыбки.

         Признаться, Андрей совершенно иначе представлял себе отца Оли. Он рассчитывал на долгую и обстоятельную беседу с мудрым пожилым человеком. А увидел просто город­ского забулдыгу.

-  «Она ведь говорила, что после ско­ропостижной смерти старшего сына Павел Серафимович запил. Но я не придал этому значения».

        На тесной кухне уже все готово было к попойке. Запотевший пузырь «Столичного доктора», вкривь и вкось нарезанная соевая колбаса. Видно, слова дочери о том, что вече­ром будут гости, хозяин запущенной двухком­натной квартирки понял по-своему.

-  Если русский человек не пьет водки, он либо болеет, либо «стучит». Это – закон жизни. Так ты, надеюсь, всего-навсего боле­ешь?

-  Тогда не ври, что не пьешь. Я в юности лично одного чемпиона по боксу знал, Валеру

Через полчаса подобной беседы, опроки­дывая в процессе стакан за стаканом, Павел Серафимович вынес «вердикт».

-  Вот что, женишок, катись-ка ты по известному адресу. Не видать тебе Ольги, как своих ушей без зеркала! Надеюсь, вы еще в койке не кувыркались? В подоле от тебя не принесет?

- Пошел, говорю, вон, идиот малолетний! Достаточно того, что мне твоя рожа не нра­вится! Ольга, куда! Что значит «с ним»! Ну, все, домой не приходи, дура-девка!..

Они скоротали несколько часов в холод­ном подъезде. Оля тихо плакала. Потом вдруг резко отерла слезы маленьким жестким кулачком.

-   Пойдем! Может, батя проспался!

Но надежды на то, что три часа сна выве­трят хмель из головы Павла Серафимовича, оказались напрасными.

Дальнейшее Андрей помнил смутно. Лишь врезался в затопленное гневом сознание дикий крик:

- Шлюха! Где тебя носило? Как ты смела притащить его сюда?!

Он еще успел в последний миг перехватить занесенную над Олиной головой руку отца. Руку, вооруженную кухонным топориком…

«Заключение судебно-медицинской экс­пертизы. При осмотре трупа Великанова Павла Серафимовича, 63 лет, обнаружены следующие телесные повреждения: шесть сливающихся между собой кровоподтеков на коже передне-боковой поверхности грудной клетки... Переломы ребер с левой стороны с повреждением пристеночной плевры. Разрыв левого легкого. Гемопневмоторакс (крово­излияние и проникновение в плевральную полость пузырей воздуха). Множественные кровоподтеки на лице, на верхних конечно­стях. Перелом носа, вызвавший длительное носовое кровотечение. Сотрясение мозга средней степени.

Смерть потерпевшего наступила от разры­ва легкого и последовавшей за ним легочно-сердечной недостаточности».

Если перевести все это с языка медицин­ских терминов на обыденный, Андрей Березин избил старика до смерти. Сказались и слабое здоровье пожилого пьяницы, и профессио­нально поставленные боксерские удары, и безумная сила, проснувшаяся в парне в состо­янии запредельного душевного волнения.

- Папа умер не сразу, - рассказывает Ольга Великанова. Некоторое время он хрипел, корчась на полу. Андрей пытался ему помочь: на руках отнес на диван, уложил в полусидячее положение, чтобы было легче дышать. Вызвал «Скорую». Но к моменту приезда докторов отец умер.

«Показания свидетельницы Игнатьевой Раисы Сергеевны, соседки Великановых: глава семьи, Павел Серафимович, отличался своен­равным, деспотичным характером. Требовал беспрекословного подчинения себе всех чле­нов семьи, в особенности – женщин. О жене и дочери нередко отзывался неуважительно, утверждал, что «баб можно воспитывать толь­ко силой». Не раз утверждал, что жалеет о временах «домостроя» - мол, женщины тогда вели себя скромнее и во всем слушались мужей и отцов. После гибели в автомобильной аварии старшего сына Василия, в 1996 году, сосед начал сильно пить. В нетрезвом виде был агрессивен. Учинял драки. Несколько раз Ольге и ее матери Вере Тихоновне приходи­лось во время запоев Павла Серафимовича укрываться от его гнева у соседей. Вечером накануне прихода жениха Ольги Андрея Павел Серафимович заходил к Игнатьевым, жаловался на дочь, что она «отбилась от рук и завела какого-то лохматого ухажера». Занимал деньги на выпивку».

Люберецкий городской суд установил, что Андрей Валерьевич Березин виновен в умыш­ленном причинении тяжкого вреда здоровью, опасного для жизни человека и повлекшего смерть потерпевшего. Эти действия квалифи­цируются по статье 111 УК РФ, часть 4, и кара­ются лишением свободы. В данном случае суд учел и смягчающие обстоятельства: пьянство и немотивированное агрессивное поведение жертвы. Душевное волнение Андрея, вызван­ное рукоприкладством отца в отношении собственной дочери. Наличие у виновного на иждивении старенькой мамы. Наказание было назначено ниже низшего предела по данной статье – 4 года колонии строгого режима.

Ольга поклялась дождаться Андрея. Когда его уводили, она крикнула ему вслед: