Кому в Некрасовке жить хорошо?

           Когда в Москве официально запретили точечную застройку, горожане, казалось бы, могли праздновать победу. Но радость оказалась преждевременной. И дело не в том, что «точечная» до сих пор дает рецидивы. Ей найдена альтернатива — комплексная реконструкция района. Они различаются примерно как партизанская вылазка и наступление по всему фронту. Проблема не приобрела широкого общественного резонанса только потому, что сражения пока ведутся на периферии. Но то, что творится сегодня за МКАД, через некоторое время может случиться и внутри Садового кольца.

          Некрасовка — это район Юго-Восточного округа Москвы (за кольцевой, по Казанскому направлению). В прошлом — очень обжитой и уютный. Не раз я слышала легенду, по которой местность получила название благодаря Екатерине I. Императрица будто бы посетила село Бедрино (в будущем — Некрасовка) и брезгливо воскликнула: «Фи, как некрасиво!» Бурную реакцию вызвало зловоние, которое издавали болота и торфяники. Впрочем, оно тут и сейчас случается.

          Дело в том, что современный район возник как рабочий поселок при Люберецкой станции аэрации. Большинство людей ехали работать на вредное производство ради быстрого получения квартир, московских номеров телефонов и прочих благ. И едва ли не каждый заплатил за них букетом профессиональных заболеваний.

          Сегодня почти 80% Некрасовки — это промзона, оставшиеся 20% — одна большая стройка. Несколько лет назад правительство Москвы решило провести комплексную реконструкцию района и увеличить его население в пять раз, до 40 000 человек за счет предоставления квартир в новостройках очередникам, преимущественно по программе «Молодой семье — доступное жилье», а также многодетным семьям. Наверное, лет через пять тут будет хорошо, но пока по району нужно ходить осторожно: под грязью и снегом может оказаться арматура, яма или еще какой-нибудь сюрприз.

           В Некрасовке строят много — не только жилых домов, но и «соцкультбыта»: школ и детских садов. Правда, один из старых детских садов почему-то был снесен сразу после капитального ремонта, а другой из-за расширения дороги дал трещину. Одно крыло пришлось закрыть. Но на днях из департамента образования жителям Некрасовки пришел ответ, что треснувший садик в ближайшие годы сносу не подлежит.

          Школы тоже строятся в достаточном количестве, но есть проблема. По плану реконструкции существующую школу снесут раньше, чем появятся новые. В итоге без помещения останется тысяча учеников. Альтернативные варианты могут вместить максимум 550.

           В рамках комплексной реконструкции оригинально решена проблема озеленения. Только официально здесь вырубили больше тысячи деревьев (березы, липы и сосны, возраст которых — от 40 до 60 лет), не считая тех, что погибли случайно. Взамен компании-застройщики начали высаживать молодые хвойные деревца — в лесополосе, отделяющей район от станции.

Глобальное переселение

          Большинство жителей района понимали, что раз началась реконструкция, то их дома тоже будут снесены. Семья Башкировых (состоит из коренных некрасовцев), как и все, дожидалась официального уведомления о переезде. Планировка будущей квартиры вполне устраивала, а оценить внутреннюю отделку было невозможно практически до самого заселения.

          «Только переступив порог, мы заткнули носы и выбежали, — рассказывает Надежда Башкирова. — Потому что вся квартира была загажена фекалиями, туалет и ванна засорены. Мы сделали ряд фотографий, после чего родители пошли в управу и написали отказ от переселения в квартиру, которая не пригодна для проживания. В это время люди из нашего старого дома уже вовсю переселялись, и нам периодически отключали электричество и воду.

          В пустых квартирах рабочие под руководством сотрудников управы побили стекла — как объяснили, в целях безопасности. Дом опустел, мы и родители остались практически одни. Потом началось мародерство. С наступлением сумерек по подъезду начинали ходить люди с кувалдами и выламывать двери. В квартирах они демонтировали батареи, ванны. Заходили и к нам, спрашивали: «Ванну можно забрать?» Переехали, когда строители отремонтировали нашу квартиру в новостройке».

         История Башкировых не самый жесткий вариант переселения по-некрасовски. Вот с чем пришлось столкнуться Игорю Леонову: «Ни на сайте префектуры, ни в управе распоряжения о сносе моего прежнего дома не было. Зато начались отключения воды, потом электричества».

         Через некоторое время Игоря пригласил к себе глава управы Сергей Мамонтов и предложил двухкомнатную квартиру вместо «однушки». Леонов, конечно, согласился и подписал договор краткосрочного найма (как все некрасовцы, переселенные из старых домов в новые).

          «Через две недели меня пригласили в департамент жилищной политики ЮВАО и сказали, что я должен буду доплатить за новую квартиру 478 000 рублей, — продолжает Игорь. — Вместо платежного документа я получил бланк без единой печати, поэтому и оснований для платежа у меня не было. А потом пришла повестка в суд. Когда я ознакомился с материалами дела, у меня волосы на голове зашевелились. Ни одного подлинника, а все копии, даже не заверены нотариально. Но судье Анашкину этого хватило, чтобы вынести решение о моем выселении. И когда я был на работе, мои вещи просто взяли и вывезли на склад таможенного терминала».

           Мать Игоря Леонова и вовсе не уведомили о переселении. Пожилую женщину просто лишили права собственности на ее квартиру. Причем семья об этом узнала случайно. Игорь был на работе, а его мать уехала за продуктами. Когда вернулась, металлическая дверь была взломана, и судебные приставы уже начали выносить оттуда вещи, которые насильно перевезли в другую квартиру. «Теперь ни у кого из нас ни на одну из квартир документов нет», — резюмирует Игорь.

Гаражи

           Гаражно-строительный кооператив № 8 существует почти 50 лет. На бывших болотах, где, по словам старожилов, тонули коровы, члены ГСК поставили 640 капитальных кирпичных гаражей. До 1995 года земля под постройками находилась в бессрочном пользовании, затем был заключен договор аренды. Но весной 2006-го выяснилось, что договор расторгнут в одностороннем порядке, а участок передан компании ЗАО ТУКС-7 еще в ноябре 2005 года. Представители префектуры ЮВАО предложили вернуть участок «в первозданном виде». То есть, я так понимаю, надо было возродить Скальские болота.

           Естественно, члены ГСК-8 отказались освобождать участок, и префектура подала иск на собственников гаражного кооператива в Кузьминкинский районный суд. В ходе судебного заседания собственникам боксов по результатам экспертизы предложили компенсации: от 300 до 350 тысяч рублей. На тот момент столько стоили не капитальные гаражи, а «ракушки».

        В суд в качестве эксперта был приглашен Андрей Рубинчик, представляющий экспертный совет Российского общества оценщиков. Г-н Рубинчик показал, что сумма компенсаций занижена примерно на 20—25%. Однако суд решил оставить их на прежнем уровне.

           «На ту компенсацию, которую им назначили за сносимые гаражи, даже ворота нельзя купить, — считает Андрей Рубинчик. — Мои коллеги сделали это в интересах ЗАО ТУКС-7. В своем заключении я показал, что оценка, во-первых, не соответствует законодательству, а во-вторых, для оценки капитальных гаражей в качестве аналога взяли «ракушки».

         Максим Столяров из московской коллегии адвокатов «Князев и партнеры» представлял в судах интересы ГСК-8. Он также сомневается в объективности решений, принимаемых Кузьминкинским районным судом (а именно уже знакомым нам судьей Анашкиным, а также судьей Федоровой): «Представители префектуры, которые участвовали в процессе, так и не смогли реально доказать, что именно мы нарушали права города и что именно нас нужно снести, а не предоставить нам этот участок в пользование, в аренду или даже в собственность. Решение Кузьминкинского районного суда, на мой взгляд, абсолютно незаконное, а вышестоящие судебные инстанции оставляли его в силе без какой-либо серьезной мотивировки».

          Тем не менее несколько десятков собственников должны были согласиться либо на компенсационные выплаты, определенные судом, либо на машино-место в паркинге, специально построенном на территории района. Причем паркинг обойдется в три с лишним раза дороже, чем общая сумма компенсаций собственникам ГСК-8. Он похож на многоуровневую «ракушку», окна не застеклены, а машино-места отделяются друг от друга только металлической сеткой. Внутри гуляют сквозняки, зимой на полу появляются сугробы, а поставить стекла даже за свой счет нельзя по требованиям противопожарной безопасности.

         Среди членов ГСК-8 есть люди, которые давно подписали договоры соинвестирования на получение машино-места в паркинге, но все они до сих пор ждут регистрации этих договоров. Зато их гаражи давно уже ломают или в крайнем случае срезают ворота.

         «Приезжают судебные приставы, не представляют исполнительных листов, отказываются официально объявлять, что и зачем они собираются делать», — рассказывает зампред правления ГСК-8 Владимир Попов.

         Вместе с судебными исполнителями приезжают многочисленные сотрудники ОМОНа, МВД ЮВАО, тяжелая техника. Александр Гришин был избит сотрудниками правоохранительных органов при попытке вывезти свой автомобиль из своего же гаража. Ему рассекли лицо (не говоря уже о синяках и ссадинах). Четверых ребят: Романа Ермошина, Андрея Самошина и братьев Прокофьевых увезли в милицейском автобусе. Против Романа Ермошина возбуждено уголовное дело, его обвиняют в «применении насилия, опасного для здоровья, в отношении сотрудника милиции». Есть, правда, показания свидетелей, что никакого насилия в отношении сотрудников милиции молодые люди не применяли.

          Гаражи либо ломают, либо срезают петли. На сегодняшний день написано 47 заявлений в прокуратуру о повреждении и уничтожении имущества.

          В прошлый четверг инициативная группа и депутат Мосгордумы Сергей Митрохин, который открыл общественную приемную на проходной ГСК-8, встретились с руководителем Управления ФССП по Москве Фердауисом Юсуповым. «На встрече поднимался вопрос о законности действий судебных исполнителей во время сноса гаражей в Некрасовке, — рассказывает Сергей Сергеевич. — Ни представители префектуры, ни застройщик не смогли представить убедительных доказательств законности своих действий. Фердауис Юсупов обещал остановить действия приставов по крайней мере до понедельника 23 марта и принять все меры для проведения внутреннего расследования по ряду незаконных действий приставов-исполнителей в отношении ГСК-8».

         Однако уже на следующий день на территории ГСК вновь появились приставы, милиция, ОМОН и тяжелая техника. Люди закрыли ворота и не хотели никого пускать на территорию комплекса без предъявления соответствующих документов. В итоге ГСК был взят штурмом. А к понедельнику были уничтожены почти все постройки ГСК-8.

Снос

          Специфику исполнительного производства в Некрасовке я изучала не только по документам, но и в полевых условиях. Я приехала в ГСК-8 для того, чтобы встретиться с первым замглавы управы Анзором Алисултановым, но попала на очередной эпизод по освобождению земельного участка. У ворот ГСК стояли два автозака. Между двумя рядами гаражей выставлено оцепление, которое отсекает разрозненные группы граждан друг от друга и, главное, от пространства, где находятся судебные приставы (их можно опознать по черной униформе) и желтый бульдозер, в ковше которого — несколько газовых баллонов. Пара мужичков в телогрейках пытаются с помощью автогена срезать петли с металлических ворот. Петли не поддаются.

          А вот и Анзор Рашидович. Машу рукой, выкрикиваю его имя, и меня с разрешения Алисултанова все-таки пропускают сквозь оцепление, в котором были сотрудники милиции в камуфляже, с дубинками, шлемах-сферах (некоторые — в масках). Вдруг подлетает человек в трениках, черной синтепоновой куртке и коричневой вязаной шапочке, не представляясь, спрашивает:

— Вы откуда?

— Из «Новой газеты».

— Анзор, это наш человек? — обращается он к замглавы управы Алисултанову.

— Нет.

            В итоге мое редакционное удостоверение сфотографировала девушка, которая представилась как работник пресс-службы ФССП г. Москвы Наталья Азизова. Она мне объяснила, что человек в шапочке — судебный пристав, отвечающий за этот участок. «На сегодняшний день ГСК-8 считается незаконной постройкой в соответствии с решением суда,  — комментирует происходящее Наталья. — На месте этих гаражей будет строиться дом. Сейчас производятся действия по гаражам, владельцы которых получили денежную компенсацию либо подписали документы на получение места в паркинге».

            В это время раздается крик женщины: «Вы снимете ворота только через мой труп!» Это Нина Сальникова. Она рассказывает мне, что «подписала договор соинвестирования на паркинг, но до сих пор не получила его в зарегистрированном виде, а сейчас идут и срезают ворота у всех подряд».

             Напротив гаража, ворота которого не срезаны, а выкорчеваны, как будто внутри произошел взрыв, высокая женщина в теплой рыжей кофте ковыряет кирпичную крошку носком сапога.

            «Я не брала деньги, договор не заключала, но это не помешало выломать ворота у моего гаража. Причем в мое отсутствие, — жалуется Галина Тельбухова.

           Через дыру в заборе (несколько бетонных плит выломаны еще раньше, экскаватором, причем в присутствии приставов и милиции) выходим с территории ГСК. По обледенелой тропинке подхожу к щиту, которые можно увидеть возле любой стройки. На нем изображен безумной красоты дом (с двухэтажным подземным паркингом), явно предназначенный не для переселения очередников. Настойчивость представителей управы становится понятной.

            Сразу за гаражами построено два высоких дома, сейчас в них активно переселяются люди — очередники ЮВАО и ВАО. Два года назад там стояли сараи. Конечно, в собственность они оформлены не были, но и земля была не нужна до последнего времени никому: ведь здесь торфяники до 5 метров глубиной. Сараи принадлежали пожилым людям, бывшим сотрудникам станции. У стариков там содержался дачный инвентарь и, самое главное, живность: куры, кролики и даже коровы.

          «Сараи стояли со дня основания Некрасовки, и никогда не горел торф, а в том году взял и загорелся, — рассказывает Нина Сальникова. — Животные страшно кричали. Ни одну скотину не удалось спасти». Кстати, торфяники на месте бывших сараев дымят до сих пор.

         Гаражи остаются за спиной, мы подходим к самой границе района. Здесь стоят четыре пятиэтажных дома, которые от станции аэрации отделяет только двухполосная дорога. Когда началась реконструкция района, пожалуй, никто не радовался так будущему переселению, как жители Выселок.

         Но их расселять никто не торопился, зато провели «реконструкцию» старой котельной, после которой она стала мощнее в разы. Красивое разноцветное здание нависает над старыми пятиэтажками, от окон которых до забора — метров 20, не больше. Внутридворовую территорию, кажется, бомбили — мерзлая земля изрыта канавами разной формы и глубины. «Недавно сделали пробный запуск новой котельной, так это был кошмар, — рассказывает Людмила Глухова, жительница одного из домов. — Запах гари, ужасный гул и дикая вибрация в квартирах».

         Котельную вот-вот должны запустить, а дома никто расселять не торопится. Только после того, как Сергей Митрохин вмешался в ситуацию, первых людей пригласили за смотровыми ордерами. Странно лишь то, что один из домов, куда должны перебраться обитатели Выселок, еще даже не заложен. С трудом верится, что запуск котельной отложат до полного расселения людей.

          Вскоре некрасовцам предстоит еще одна большая война. Недавно они узнали, что в промзоне будет построен цементный завод, и от него будет проложена дорога шириной 40 метров (условное название — проезд № 82). Трассу планируется вести прямо через лесополосу, защищающую людей от выбросов станции аэрации. Это, без преувеличения, экологическая катастрофа.

          Инициативная группа отправила запрос в префектуру и получила ответ за подписью заместителя префекта ЮВАО Александра Скороспелова. Ответ, который, по мнению автора, должен, видимо, осчастливить обитателей Некрасовки: «В проекте планировки рассмотрен вопрос строительства магистральных улиц районного значения, в которые входит проезд № 82 протяженностью в границах проекта 470 метров…  Сам поселок меняет статус. Рабочий поселок станции аэрации превращается в красивый район города Москвы».

           Некрасовка — первый, но далеко не последний в списке районов Москвы, которые подвергнутся комплексной реконструкции. Строго говоря, в Марфине и Левобережном она уже идет, поселок Восточный — готовится. Всего же, если верить Генплану, до 2025 года предполагается перестроить больше половины города. Поэтому важно, чтобы «комплексная застройка» не стала синонимом «военного капитализма». Нельзя сказать, что некрасовцы не боролись и не борются сейчас. Просто на все их запросы, адресованные мэру Москвы, президенту и даже директору ФСБ, не говоря о чиновниках помельче, отвечает (причем как под копирку, вне зависимости от сути запроса) один-единственный человек — зампрефекта ЮВАО Александр Скороспелов. А войну с местной властью, если вышестоящее начальство смотрит на ее действия безразлично-сочувственно, людям не выиграть.

Право на ответ

Фердауис Юсупов, руководитель Управления Федеральной службы судебных приставов по Москве:

— В ГСК-8 сносят гаражи вместе с машинами, имеют ли право судебные приставы таким образом выполнять решение суда?

— Если судебный пристав что-либо делает без исполнительного листа, то его действия называются преступлением. Поэтому надо разделить очень четко то, что вы там видели, и то, что там есть. Я встречался с инициативной группой, объяснил, что в отношении гаражей, по которым не приняты судебные решения и люди не получили компенсации, ничего предприниматься не будет. Никто не пойдет на это, ведь здесь есть состав преступления.

— Скажите, а опись имущества должны судебные приставы производить, когда снимают ворота с гаражей?

— Да. Но учтите, что есть такое понятие, как «подпись понятых». Если они в актах расписались, то этого уже достаточно. А есть еще понятие «принудительное исполнение», если собственник не хочет исполнять добровольно решение суда.

Анзор Алисултанов, первый замглавы управы района Некрасовка:

— У этих людей действительно гаражи стоят с 50-х годов, но в 2005 году договор краткосрочной аренды земли с ними был расторгнут, после чего им было предложено освободить территорию, а взамен либо подписать договор на денежную компенсацию  порядка 350 тыс. рублей, либо получить машино-место в новом капитальном гаражном комплексе. Большинство владельцев гаражных боксов  отказались от предложенных им вариантов. В результате почти по всем собственникам гаражей было вынесено судебное решение, в соответствии с которым и начался снос гаражей в ГСК-8.  На сегодняшний день 150.

— Почему вам так необходимо снести гаражи ГСК-8?

— Дело в том, что через ГСК-8 проходят по плану  инженерные коммуникации к двум муниципальным домам и детскому саду, которые до сих пор мы не можем сдать в эксплуатацию. Даже линию электропередачи приходится вести к домам временную. А в эти дома уже давно должны были переехать очередники из Юго-Восточного и Восточного административных округов. В детский сад должны ходить дети жителей той же Некрасовки  и тех, кто получил здесь квартиру по программе «Молодой семье — доступное жилье». В  настоящее время в Некрасовке очередь из 80 человек.

Михаил Старостенко, исполнительный директор компании «Благовест», управляющей паркингом:

— В паркинг переехало 35 человек, а всего подписано 280 договоров. Регистрация этих договоров будет производиться тогда, когда строения будут приняты окончательно. Паркинг пока не прошел госкомиссию. У нас  осталась одна маленькая ерундовина — подключиться к котельной. Сама котельная еще  не принята. Все это время земля под паркингом была оформлена под строительство, а теперь переоформляется на 49 лет в аренду. Процесс оформления еще идет.